<img alt="Даже священнику приходится сдавать экзамен по нелегкому водолазному делу" src="http
Даже священнику приходится сдавать экзамен по нелегкому водолазному делу
Потом я был призван на службу во Владивосток, там получил радиотехническое образование, звание мичмана и был назначен командиром (на гражданских судах — капитан, а на военных — командир) маломерного корабля. Это корабль 4-го ранга, вспомогательный, приравнивается к малому десантному кораблю. Нашей задачей была работа с подводными лодками. Так Богу было угодно направить меня на морскую стезю.
День рождения: февраля 1957
Именины:
7 июля 1998
12 июля 1999
удущий священник родился в 1957 году в Кисловодске. Закончил Астраханское мореходное училище. Служил во Владивостоке, где получил радиотехническое образование и звание мичмана. Командовал маломерным кораблем. Выйдя в запас, трудился на промышленных предприятиях. В конце 1980-х, во время обострения отношений на Кавказе, вступил в казачье войско Ставрополья, вскоре стал атаманом.
В 1998-м был рукоположен во диакона, через год — в священника. Одиннадцать лет был настоятелем храма на Ставрополье, нес служение председателя «военного» отдела благочиния в Георгиевске Ставропольского края. В 2010 году вернулся на Дальний Восток, стал дивизионным священником в подразделении атомных подводных лодок, прошел три дальних похода на подлодке.
В 2014-м прошел в Москве курсы переподготовки военного духовенства и был приглашен на служение в Санкт-Петербург, где стал помощником начальника Военной академии материально-технического обеспечения по работе с верующими курсантами. Затем служил корабельным священником на судне «Адмирал Владимирский», которое под флагом ВМФ России совершило кругосветное путешествие. В последние годы отец Олег служил в Георгиевском храме Новой Ладоги
, связанном с именем великого полководца Александра Суворова.
Заслуги священника отмечены военными и церковными наградами.
24 марта 2022 года на 66-м году жизни протоиерей Олег Артемов, находясь в служебной командировке на границе России с Украиной, погиб
в районе села Журавлевка Белгородской области при обстреле со стороны ВСУ из реактивной установки «Смерч».
Протоиерей Олег (Артемов) и капитан первого ранга Александр Пышкин рассказали корреспонденту ТАСС о том, каково это — вести православную службу в шторм, как экипаж судна искал могилу русского корабельного доктора в Африке и как отец Олег помог исправить опасную поломку, случившуюся прямо посреди Индийского океана.
Дорога к морю
На первый взгляд отец Олег и капитан Пышкин не очень похожи друг на друга — лицо капитана гладко выбрито, он часто улыбается, а отец Олег с его седой окладистой бородой кажется более суровым. Впрочем, это только в начале беседы. Чем дальше идет разговор, тем больше складывается впечатление, что они друг друга дополняют, особенно учитывая тот факт, что жизнь отца Олега не меньше, чем жизнь капитана, связана с морем.
Родился Олег Артемов далеко от побережья — в городе Кисловодске, в Ставропольском крае, однако уже подростком решил, что будет моряком. После школы отправился поступать в Астраханское мореходное училище. В армии служил на Тихоокеанском флоте, где его определили в военно-морское училище, и в итоге он стал капитаном вспомогательного судна, обслуживавшего подводные лодки.
«Когда я уволился в запас, работал на разных предприятиях. Вскоре начались горячие моменты на Кавказе, я зарегистрировался в казачьем подразделении простым казаком. Дошел до кошевого атамана в Терском войске», — вспоминает отец Олег.
Протоиерей Олег (Артемов)
Затем крутой поворот: казачий круг решил — войску нужен священник. » По какой причине пал выбор на меня, я до сих пор не знаю, нельзя сказать, что я был глубоко верующим человеком, хотя к этому времени уже задумывался о религиозном учении. Несколько раз я оказывался в ситуации, когда мог не остаться в живых, и понимал, что кто-то меня спасает и помогает. Например, когда служил на флоте, на нашем вспомогательном корабле мы попали в шторм, вода начала поступать в носовой отсек, и только благодаря тому, что в корме было несколько торпед, которые дали противовес, мы не затонули», — рассказал отец Олег.
11 лет отец Олег был настоятелем храма на Ставрополье, в 2010 году вновь вернулся на Дальний Восток, на этот раз на Камчатку, где стал дивизионным священником в подразделении атомных подводных лодок, прошел три «автономки» (дальний автономный поход на подводной лодке — прим. ТАСС).
В 2014 году отец Олег прошел в Москве курсы переподготовки военного духовенства, познакомился с членом Синодального отдела по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами архимандритом Алексием (Ганьжиным), который и предложил ему приехать в Санкт-Петербург.
В Петербурге отца Олега ждало новое служение — помощник начальника Военного института (ИТ) Военной академии материально-технического обеспечения им. генерала армии А. В. Хрулёва по работе с верующими курсантами. Однако архимандрит Алексий (Ганьжин), помня о его большом морском опыте, очень скоро сделал ему предложение, в котором не было на первый взгляд ничего необычного, — нужно было выйти в море корабельным священником на только что отремонтированном судне «Адмирал Владимирский».
Однако прибыв на борт судна, познакомившись с капитаном, экипажем, священник узнал, что путешествие планируется более длительное.
«Я, когда прибыл на корабль, опять задал вопрос, на этот раз морякам, а на какой период все же идем. А моряки мне и говорят — на 167 дней», — сейчас он улыбается, но тогда, признался, пожелал организаторам своей командировки «много «добрых» слов».
Походы судна «Адмирал Владимирский» стали большим событием. В 2014 году впервые более чем за три десятка лет судно под флагом Российского военно-морского флота отправилось в кругосветное путешествие. В 2015-м, когда к экипажу присоединился отец Олег, моряки отправились к берегам Антарктиды.
«Это был беспрецедентный для нас поход в Антарктику, по дороге мы посетили 12 африканских стран. У берегов Антарктиды у нас был район работ в заливе Прют, где мы работали с научно-исследовательским судном «Академик Федоров» и проводили исследования около станции «Прогресс». Нам был дан район изучения антарктических вод, мы должны были комплексно исследовать их: гидрологический режим, течения, флора, фауна», — рассказывает Пышкин.
На корабле, спущенном на воду в 1975 году, раньше не было храма, его оборудовали в одной из неиспользуемых лабораторий в последний момент, уже в ходе похода. До последнего момента было не ясно, сможет ли участвовать в плавании отец Олег. Окончательное решение приняли буквально за несколько часов, и все, что он мог взять с собой, — иконы и церковная утварь, которая хранилась у него дома. И все же храм начал работу, которая продолжалась 24 часа в сутки, семь дней в неделю на протяжении всего похода.
«У нас лампада перед иконой никогда не тушилась. Я взял пять литров лампадного масла и очень боялся, что оно закончится, но, вы знаете, у нас лампадка затухла только в момент, когда мы вернулись и пришвартовались в Кронштадте. Прибыли почетные гости, я попрощался с экипажем и перед тем, как убыть с корабля, зашел в храм поблагодарить Господа за то, что мы сходили благополучно, и тут увидел, как лампадочка потихонечку начала тухнуть и затухла», — вспоминает отец Олег.
Но куда более важным было найти общий язык с командой, признается священник. » Мы сразу нашли общий язык, поверили друг другу, — вспоминает капитан. — Батюшка — моряк с большим стажем, а моряки всегда друг друга понимают быстро». Однако так получалось не всегда.
«Знакомство с экипажем проходило не всегда гладко — на корабле 117 человек, каждый со своими взглядами: были и атеисты, и католики, и представители магометанской веры, были представители коммунистической партии. Во время знакомства реакция была от доброжелательной до почти враждебной, мол, я неверующий, я с вами общаться не хочу. Это их право, для меня всегда было принципиально важно, чтобы человек сам пришел в храм, я категорически против солдафонщины, когда всех в приказном порядке загоняют на службу», — рассказывает отец Олег.
Конфликты были недопустимы — более сотни человек находятся в ограниченном пространстве и проведут так полгода. Поэтому нередко отец Олег выступал в качестве скорее психолога.
«В море скрыть себя невозможно — рано или поздно все, что у вас есть внутри, вылезет, и положительное, и отрицательное. Моя задача основная была — помочь показать, что даже самый тяжелый, замкнутый, неразговорчивый, иногда даже агрессивный человек, он на самом деле хороший», — объясняет священник.
Миссия на берегу
С заходом в порт работы у отца Олега не только не убавлялось, но, напротив, прибавлялось. Если в море в храм приходили до 15 прихожан, то на берегу службы посещали 50–70 человек. » Очень интересный момент был в Мессине, где две русские женщины подошли со слезами на глазах с просьбой, мол, батюшка, а можно хоть какую молитвочку по-русски прочитать? Говорят, что в местном православном храме у них получается быть раза два в год и там служба не на русском языке, а это совсем другое. Я им говорю — так чего же молитву, давайте службу короткую отслужим», — вспоминает отец Олег.
Исполнял он и «дипломатическую» функцию — совершал богослужения у памятников российским морякам на разных берегах Мирового океана, посещал российские консульства и посольства.
«Самый удивительный случай был, когда мы пришли в Саудовскую Аравию и батюшку вынуждены были, чтобы не смущать местных, переодеть в мирскую одежду, привезли в посольский дворец, и батюшка освятил это посольство», — рассказывает капитан.
Выстраивая маршрут, команда всегда обращала внимание на то, какие захоронения русских моряков или российских экипажей есть в месте прибытия.
«В порту Читтагонг в Бангладеш в 1974 году было разминирование и погиб наш соотечественник, матрос Редькин. Ему большой обелиск поставлен, и этот обелиск, как говорят сами жители Читтагонга, стал символом русской дружбы. Наши корабли не заходили туда долгие годы, там наш батюшка отслужил поминальную службу», — вспоминает Пышкин.
На Сейшельских островах российским морякам пришлось предпринять настоящую поисковую экспедицию с целью найти могилу российского судового врача с фрегата «Разбойник» Александра Крупенина, похороненного в конце ХIX века.
«Наши ребята поставили перед собой задачу найти его захоронение, им местные сказали, что есть старое кладбище, поехали туда, температура воздуха 35–40 градусов. Несколько часов моряки бродили по огромному кладбищу, не могли найти и уже разочаровались, и тут фотограф, который ходил у нас на корабле, Анатолий Васильев видит красивую птицу, делает снимок и видит, что она на странный какой-то крест села. Надгробие старое, заросшее, его расчистили и видят надпись «Александр Крупенин». Я в это время находился на корабле, мы встречали представителей посольства, мне рассказали, я сразу приехал, отслужил службу, мы возложили венки и передали информацию о захоронении представителям посольства, чтобы о нем заботились», — вспоминает отец Олег.
Панихида у могилы Александра Крупенина
Одни из самых ярких воспоминаний священника связаны с пребыванием судна в антарктических водах. Тем более что команде даже удалось побывать на самом южном материке, пусть и всего несколько часов — погода не позволила задержаться «Адмиралу Владимирскому» надолго.
«Я был поражен айсбергами, которые я раньше видел только на картинах, на видео, а тут эти огромные глыбы льда по несколько километров идут мимо. И уникальный цвет — небесная голубизна льда, а рядом плывут киты, пингвины. Это было непередаваемое ощущение, когда представил себе: мои друзья, родственники, близкие стоят головой вверх на той части земного шара, а мы, по сути, вверх ногами по отношению к ним», — вспоминает отец Олег.
Через год после кругосветки на «Адмирале Владимирском» он вновь поднялся на знакомый борт, чтобы отправиться в следующую кругосветную экспедицию. На этот раз идти планировали в Индийский океан.
«2018 год был назначен ЮНЕСКО вторым международным Годом изучения Индийского океана, и Главное управление навигации и океанографии решило внести в это изучение свой вклад. Поэтому нам был дан район, где мы занимались гидрографической съемкой рельефа дна», — вспоминает Пышкин.
«Адмирал Владимирский» был тот же, а вот члены экипажа сменились более чем наполовину. » Второй поход мне запомнился тем, что ребята хотя и были не такие подготовленные, как в первый раз, но очень стремились к знаниям. Некоторым не хватало профессионализма, но они готовы были впитывать все знания и опыт, которые им передают», — вспоминает отец Олег.
Несмотря на то что судно было отцу Олегу знакомо, а церковь находилась в том же помещении, кругосветка не стала проще, чем в первый раз. Открытое море никогда не упускает случая проверить характер моряков.
«Как-то во время проведения службы шторм был такой, что срывало закрепленные столы и кресла. За период службы четыре раза все, что находилось на престоле — кандия (специальная чаша) с водой, напрестольный крест и Евангелие, — все это четыре раза слетало с престола. Продолжать службу сложно было, я больше боялся не за себя, а за прихожан, им приходилось хвататься за столы, удерживать себя, чтобы довести службу до конца», — вспоминает отец Олег.
Бывали случаи, когда батюшке приходилось вспоминать об образовании морского инженера и участвовать в починке корабля. Один раз поломка грозила прервать работу экспедиции.
«Как-то в Индийском океане я проснулся от того, что мы стоим в дрейфе, вышло из строя рулевое. Момент был опасный, в том районе ходило очень мало кораблей, и вопрос был — или починимся сами, или вызываем буксир, потому что, если шторм пойдет, нас может выставить боком к волне и опрокинуть», — вспоминает отец Олег.
«Был перебит кабель от румпельного отделения, трудно было определить, в чем именно поломка, мы и механизмы проверили, и рулевую, а потом батюшка тоже пообщался с механиками, помог определить, что дело именно в кабеле», — заканчивает капитан историю за отца Олега.
План на будущее
Сегодня «Адмирал Владимирский» проходит ремонт на Кронштадтском морском заводе и готовится в 2020 году вновь выйти в море, чтобы отметить 200-летие открытия российскими моряками Антарктиды. Будет или не будет отец Олег принимать участие в экспедиции, он пока не знает, но честно признается, что был бы не против.
Тем более что у него осталось одно незавершенное дело на Сейшельских островах. Еще в первую экспедицию он познакомился с местным православным священником отцом Сергием. Выяснилось, что в маленькой православной церкви нет иконостаса — приходу такая дорогая покупка не по карману.
«Я задумался, как помочь людям, и вспомнил, что еще когда я служил на Камчатке, был благотворительный фонд, который помогал изготавливать походные иконостасы. В общем, удалось таким же образом изготовить иконостас для отца Сергия, но во время второго путешествия у нас не планировалась остановка на Сейшельских островах, и я его оставил пока в Москве. И вот же так случилось, что на Маврикии во время второго похода нам не дали топливо и пришлось идти на Сейшелы, я до сих пор жалею о том, что не взял тогда иконостас с собой», — рассказывает отец Олег.
Возможно, передать иконостас ему удастся в третьей кругосветке. А заодно и собрать новые сведения, которые пригодятся молодым корабельным священникам. Ведь пора уже и опыт передавать.
КАМЧАТСКИЙ ПРОЕКТ
На Камчатку меня переводили не как военного священника, а для работы с казаками. Были планы организовать на Камчатке казачье подразделение, чтобы передать ему для защиты один участок государственной границы. Должны были восстановить населенный пункт, создать всю инфраструктуру: школы, детские сады, поликлиники, магазины, и чтобы люди там жили семьями и от родителей к детям передавали свой опыт, традиции, культуру, воинскую доблесть, любовь к Родине. И я должен был организовать переезд казачьих семей на Камчатку со всей России. Из необходимых 250 семей готовы были переехать 50. Но завис в воздухе вопрос строительства инфраструктуры, владыку Игнатия, курировавшего этот проект, перевели на другую кафедру. А я опять паче всех чаяний оказался в море!
ОПЯТЬ НА БОРТУ
По согласованию с командным составом, на «Адмирале Владимирский» мы оборудовали молельную комнату, составили график ежедневных служб. На совершение Литургии на борту у меня не было благословения, это связано с рисками: от качки может опрокинуться Чаша. Но для срочной Исповеди и Причастия было заготовлено всё необходимое. Служились молебны, акафисты, литии, панихиды. В течение недели службы были связаны с церковным календарем, а по субботам — поминальная служба. На корабле было 118 человек, работали они в три смены. На службу иногда 2–3 человека приходили, иногда более 20. И не только православные, но и католики, коммунисты, атеисты, которые приносили записки за своих крещеных родственников. Очень добрые отношения сложились с мусульманами — ребятами из механического отделения. Подходили, расспрашивали о православии.
Для меня в этом походе не так важно было, какой веры человек. Я был единственным священником на корабле. И моя основная задача — духовно-нравственное и психологическое состояние экипажа, представителей науки, обслуживающего персонала во время похода. Ежедневно я обходил судно, общался с людьми, видел их состояние. Если кто-то унывал или был раздражен — выяснял, в чем причина. Могло сказываться нахождение на ограниченной территории, могла бытьпсихологическая несовместимость. Лучший вариант — своевременно предотвращать какие-то поступки и стрессовые ситуации.
Я держал тесный контакт со всем командным составом и по необходимости просил обратить внимание на какого-то человека. Или они меня ставили в известность, что с кем-то необходимо побеседовать. К примеру, одна женщина тяжело себя чувствовала: и морально, и физически, замкнулась. Было принято правильное решение: передать ее представителям посольства и отправить домой.
Одного офицера покрестили в море с записью в судовом журнале. А вообще я восемь человек покрестил в автономках.
Нужен ли священник на борту корабля? Когда провожали нас в море и узнавали, что священник идет вместе с судном, многие говорили: «Ну, слава Богу, всё будет благополучно!» Наверное, это лучший ответ.
ПО ПЕРВОМУ ЗОВУ
Это был мой первый столь длительный выход в море. К пятому месяцу стала сказываться усталость, так что сейчас, когда поход благополучно завершен, я физически отдыхаю. Но море затягивает. Моряки говорят: когда в море — хочется на берег, когда на берегу — в море. Я на себе это проверил. Матушка сразу обращает внимание на мое состояние: «Всё, — говорит, — батюшка начал закисать. Пора в море». Меня спрашивают, будет ли следующий поход? Я ничего не планирую. Но готов выйти в море по первому зову.
Последние годы протоиерей Олег Артёмов служил настоятелем храма Георгия Победоносца в городе Новая Ладога, последний месяц — капелланом в одной из частей ВС России. Вчера вечером, находясь в селе Журавлёвка, батюшка попал под обстрел украинского Смерча и погиб при исполнении обязанностей помощника командира части по работе с верующими.
УХОДИМ ПОД ВОДУ
Мне предложили город Вилючинск, где у нас базируются подводные лодки Тихоокеанского флота. Тогда это была 16-я эскадра, и после собеседования с командованием я был назначен помощником командира 25-й дивизии атомных подводных лодок стратегического назначения. « Сухопутные» батюшки уже окормляли личный состав, в поселке Рыбачьем был храм святого Андрея Первозванного. Но в штате дивизии священника не было. На подлодках я совершил 15 выходов в море и четыре автономки — длительные, от месяца и больше, походы.
В подлодке очень сложные условия. Жарко, душно, тесно, искусственный воздух, консервированная пища, работа нервная и люди сами нервничают, особенно если это автономные походы. Присутствие священника в тяжелой обстановке замкнутого пространства успокаивало моряков. На подлодке в облачении нельзя: могут быть излучения, которые остаются на верхней одежде. Если их обнаруживают, то одежда уничтожается. Поэтому я ходил в спецодежде, а в карманчике всегда крест. Ситуации довелось пережить разные: однажды случился пожар в одном из отсеков. Я молился и готовил средства пожаротушения. С Божией помощью справились!
Празднование Дня подводника в г. Вилючинск
АЛЕКСАНДР ВЯЧЕСЛАВОВИЧ ПЫШКИН, КАПИТАН ОИС «АДМИРАЛ ВЛАДИМИРСКИЙ»
« Я считаю, что в длительных походах священник на борту просто необходим. Метеорологические условия часто были сложными. Для примера: 27 февраля в Атлантике порывы ветра достигали 29 метров в секунду, волна — 7 метров, шторм оценивался в 8 баллов. Но отец Олег молился, мы прошли благополучно. На борту было две экстренные операции. И опять батюшка молился — за больных. Для меня его помощь была неоценима. Замполиты, как люди подчиненные, зависят от начальства, а священник давал беспристрастную оценку того, что происходит на корабле. Да и в сложных ситуациях с людьми разговаривать проще, когда рядом — батюшка. Отец Олег пользовался всеобщим уважением еще и потому, что сам — моряк. Пригодились его профессиональные навыки. Сломался у нас охлаждающий насос у двигателя катера. Он американского производства, с такими мало кто знаком. А батюшка моментом разобрал, заменил вышедшую из строя деталь. Через 15 минут катер был исправен!»
СВЯЩЕННИК И ЕГО ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК
В конце 1980-х началось обострение отношений на Кавказе. После очередного конфликта на национальной почве на моем родном Ставрополье я зарегистрировался в казачестве. Корни-то у меня казачьи! От рядового дошел до кошевого атамана Георгиевского отдела Пятигорского округа. Занимался экономической деятельностью наших подразделений. На тот момент у нас насчитывалось около шести тысяч казаков в отделе.
Однажды атаманский совет принял решение, что у нас должен быть военный священник в казачестве. Почему-то решили, что им должен стать я. У казаков решение атаманского совета — очень серьезное дело. Но я дал согласие с условием, что освою духовную науку. Подали прошение владыке Гедеону, на тот момент митрополиту Ставропольскому и Владикавказскому. У меня состоялась с ним беседа, в которой он сказал, что хочет создать полностью казачий храм: чтобы был построен казаками, чтобы служили священники-казаки и клирос казачий был. В ту пору я уже был женат. С супругой возникло недопонимание по поводу моего выбора. Мы о православии знали мало, она решила, что должна постоянно в платочке ходить и целыми днями головой биться об пол: «молиться». Серьезная ситуация была, но с Божией помощью всё уладилось.
Рукоположили меня во диакона, потом во священника, потом был избран председателем военного отдела благочиния в городе Георгиевск Ставропольского края. Догадываетесь, кто стал моим первым помощником? Конечно, моя жена Лидия Николаевна. Она изучила церковнославянский язык, стояла на клиросе. Я тогда уже стал настоятелем храма преподобного Сергия Радонежского в небольшом поселке Комсомолец. Одиннадцать лет настоятельствовал. Когда никого не было, мы с матушкой могли служить вдвоем: я в алтаре, она на клиросе. Сейчас она не жалеет, что было принято такое решение. Всё, что Господь дает, — к лучшему. Жаль только, мечту владыки Гедеона о казачьем храме мы не смогли воплотить. Был заложен фундамент (и до сих пор стоит), подготовлен проект, но владыка Гедеон из-за тяжелой болезни отошел ко Господу, а на его место прибыл владыка Феофан. По приглашению владыки Игнатия, архиепископа Петропавловского и Камчатского, и по просьбе председателя синодального военного отдела протоиерея Димитрия Смирнова, я убыл на Камчатку.
